Я остановился в своем развитии.
Память.
Внимание.
Мышление.
Восприятие.
Желания.
Все притуплено. Стимулов нет. Мечты кажутся неисполняемыми, повседневные заботы - чужими.
Сил нет.
Я обленился, ожирел.
У меня все есть, и я ничего не хочу. Хотя эта обеспеченность не вечна, я никак не забочусь о том, чтобы самостоятельно обеспечивать свою жизнь и строить ее по своим устремлениям.
Я, как паста в тюбике, делаю только то, что вынужден. Остальное время я покоюсь.

---

Мясо. Доктор Ганнибал Лектер. Кровь. Мозг. Собака. Свинья. Мясо.

---

Чувствую себя почти Двуликим. Вчера по швам трещала голова, разболелась даже левая половина лица. И всю ночь, и сегодня я продолжаю быть Двуликим, со странновоспаленнонепонятноидовольнонеприятноболящей левой половиной лица.

---

Даже не помню, как давно последний раз производил на меня какой-либо рассказ или роман

ТАКОЕ ПОТРЯСАЮЩЕЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ.

И, вроде бы, ничего сверхъестественного. А какое удовольствие! Обычно нет сил читать книгу в электронном варианте. Однако Бальзак приковал меня к монитору на целый день.
Да, да, удовольствие - как будто плывешь в теплом течении реки. И не расстаешься с ним ни на минуту, пока не доплывешь до самого конца, до самой точки примечаний.

---

Когда-то у меня жила птичка. Уличный голубь, умнейшее очаровательное создание, надо сказать. Только срала много.

Сегодня на открытую раму застекленного балкона прямо передо мной сел воробей. Он долго смотрел на меня, видимо, плохо понимая почти влюбленный, почти хищный взгляд, которым я невольно впилась в него. Боже мой! - думала я - Птицы всегда так доверяют мне! Это очаровательно!

Воробей повертелся, пощелкал бусинками глаз и вылетел прочь, оставив на раме белую капельку своего воробьиного дерьма.

---

Периодическое маниакальное состояние менструального характера (с) Крафт-Эбинг

Только вслушайтесь в это!

---

Ну что тут сказать...

Великий Деградатор...

уже в пути.

Мы ждем его, да.

@музыка: Marilyn Manson: Wow

---

Опечатка дня: "Сцукмрак".

Доброй ночи, господа.

@темы: выходки шаловливого подсознания

---

Кровь - это хорошо. Много ее не бывает. Небольшая лужица натекла на пластиково-мраморную полочку, мелкие, как из пульверизатора, брызги покрыли раковину. Вода разбавила кровь.
Я забрала десятирублевую бумажку у женщины с отогнутой шеей, вышла, закрыла дверь на ключ. Я оставила ее там, на коленях, со склоненной к умывальнику головой.
Почему я должна платить за посещение туалета?
Порт мок под дождем. На якоре стоял квадратный тягач с бревенчатой надстройкой; он никуда не плавал. Причал, переделанный в площадку с препятствиями, портовое здание, шашлычная за углом - кроме группки экологических пионеров на тягаче, вокруг не было ни души. Над морем висел пасмурный смог.
Что такое кровь? С мыслью о ней рот наполняется слюной, зубы чувствительно стягивает. Ну, это у кого как. Кровь - это сок человека. Это боль. Если кровь видно - значит, что-то не так. Знаете, от запаха крови меня тошнит. Она не бывает смертью - это как нефритовая вода, только с привкусом раны - и у каждого племени она своя.
Да, это эротично - выпустить вены; кровь - это секс. И страх. Ее вкус неприятен, но сила непреодолима.
Я оттолкнулась ногами от земли, с силой несколько раз отпихнула притяжение раскинутыми руками - не думайте, что легко заставить свое тело взлететь. Чем дальше, тем меньше и воздушнее я становилась. Шальные завихрения почти не поддаются приручению. Я неслась над городом, движимая ветром, стараясь цепляться за столбы и здания. В полете есть много опасностей. Можно подняться слишком высоко и, потеряв вес, навсегда распрощаться с Землей. А ведь там, над атмосферой - смерть.
Руки уже болели, когда я, сражаясь с потоками, домахала до перекрестка и, проскользив подошвами, приземлилась. Дальше все такое низкое, что пришлось идти пешком.
В клубе в тот день все сидели по углам. Старый дом, отстроенный под заведение, молчал, бар не открывали.
Всполохи фонарей скользнули по окнам.
Кровь - это вещество особое. Кровь режет сумрак, кровью питаются, народ копит свою кровь, как воду в пустыне. Конечно, ей не место на полу или в банке, или на зеркале в уборной. Кровь вне тела - продукт пропавший.
-Спрячь рот! Зубы спрячь! - отделилась от стен волна шепота, когда я прошла по коридору.
Мне сунули в руки респиратор. Намордники. Ненавижу.
-Облава! - шептали они, вспархивая из темноты.
Я хотела, как обычно, спрятаться в черном углу, на балке под потолком, но меня вытолкали в общий зал, бывший гостиной. Охотники с фонарями ворвались в комнату. Я вышибла окно, вскочила на подоконник - стряхнула пальцы, вцепившиеся в лодыжку - и, хватаясь за парапеты, взмыла в воздух.
Исход из города - вот, что мы были вынуждены пережить в тот день. Не первый раз, не первый раз.
Из клуба, как призраки из потревоженного склепа, вылетали остальные уцелевшие. По ним палили из ружей, но я была уже далеко. Спрятаться в таком большом городе весьма несложно, гораздо сложнее отвести от себя преследователей. Хотя мы взлетели так высоко, что постепенно превратились уже в полупрозрачных существ ростом не больше ладони, охотники от нас не отставали. Нужно было достаточно высокое здание, где бы нашлась подходящая щель.
Я влетела в большой торговый центр, рискуя набрать размер. Дыхание сбилось - столько убежищ вокруг! Ни один человек не найдет пятнадцатисамнтиметровое создание, к тому же едва видное, в таком муравейнике.
Единственное, что меня напрягало - это отсутствие пищи. Когда претерпеваешь метаморфозу, необходима подпитка серебром, в изрядных количествах. Долго я не просижу на этой полке с духами, притаившись за флаконами. Нельзя было найти места, чтобы принять человеческое обличие, не привлекая к себе внимание публики.
Вытынувшись с витрины, я нос к носу столкнулась с одним из охотников. Он едва не поймал меня за руку. Как рыбешка, я, извиваясь, промчалась у него перед лицом - в выпитой мною крови гудел нешуточный страх. Люди, кажется, называют его первобытным. Когда смотришь смерти в глаза.

Втроем мы летели через лес, все еще преследуемые. В ночи мы светились, будто лампочки. Не было времени, чтобы коснуться земли и исчезнуть во тьме.
Я свернула к железнодорожной колее. Пассажирский поезд, поднявший холодный ветер, тревожно перестучал колесами по поляне. Я впилась руками в крышу вагона и наконец-то обрела свободу.

Долгое путешествие на обмываемых воздухом крышах поездов - потому что только так я могла относительно безопасно и быстро перемещаться, уходя от погони все дальше - закончилось в пригорной глуши северно-хвойных просторов.
Мало людей, мало охотников.
Я со дня бегства не кусала живых. Как мне хотелось зажать зубами теплую кожу на человеческой шее! Как хотелось скорее вновь очутиться в моменте, когда она уже между клыками - и остается всего лишь маленькое усилие, чтобы кровь брызнула в рот, потекла по губам. Мне хотелось разодрать побольше сосудов, чтобы она текла мимо, под одежду, слепляя волоски, оставляя след...

Я решила навестить родственников, живших неподалеку.
Бабушка и дядя питались своим огородом. Завод в городке давно перестал качать спирт, и теперь, без работы, они оба редко выходили из квартиры.
Я провела у них не больше недели. Все соседи смотрели на меня, как на гробовщика. Дядя слег с обострением язвы, бабушка, замерзая, день за днем покрывалась все новыми слоями теплой одежды и вскоре не смогла даже ходить.
Чтобы не убить их совсем, я часто гуляла по песчаной косе, осевшей у мелководной ледяной реки. Компания местных девушек, знакомых мне еще с далеких детских лет, бывало, тоже появлялась тут.
Они видели, кто я, но не решались. Я хотела прокусить хотя бы одну, но они все время держались вместе.
Скоро меня выгонят и отсюда. Люди не выносят вестника смерти так близко от себя. Я буду искать крови и, быть может, мы с вами еще встретимся.

По мотивам снов с 4 по 6 октября 2009 года.

@темы: обратная сторона луны

---

Опечатка дня: "Живопсиные места".

Доброй ночи, господа.

@темы: выходки шаловливого подсознания

---

Юнгу было 11 лет. Он пришел из школы в полдень и увидел солнце, сверкающее на крыше Базельской церкви. Он размышлял о красоте мира, великолепии церкви и могуществе Бога, сидящего на небе на золотом троне. И вот внезапно Юнгу пришла на ум мысль настолько кощунственная, что он пришел в ужас. Он отчаянно боролся несколько дней, чтобы подавить запретную мысль. Наконец Юнг сдался: он видел красивый кафедральный собор, и Бог восседал на своем троне над миром, и из-под трона валились экскременты и падали на крышу собора, заваливая ее и разрушая стены.
(Черт, как живописно, а!)
Он интерпретировал это как видение знака, данного Богом. На то была воля Бога, чтобы Юнг шел против традиций церкви. С того времени Юнг чувствовал, что совсем отмежевался от традиционной набожности своего отца и его родственников.

---

Коробка из-под кефира пахнет алкоголем. Ночь. Хочется деформации. Кровь, опьянение, похоть - вот, что остается в сознании, когда все дневное вытравлено ночным дурманом.

---

Перед самым восходом этот подлец меня укусил. Консервированный извращенец! Почему он не мог сделать этого ну хоть на полчасика пораньше? Цапнул за шею, высосав меня почти до смерти. И свалил. Ну еще бы - кому понравится розовеющий, как девственница, восток? Он бросил меня прямо там, в парковом сортире для дам, и больше я его никогда не видела.
Он нажрался и оставил мне жизнь. Если это, конечно, можно назвать так. Словно жертва адской автокатастрофы, я валялась на грязном кафельном полу сортира, ледяном, как лапы моего благодетеля. Крови почти не было. Руки скукожились, стали синеть - только их я видела, лежа и открытым ртом облизывая кафель. Я не могла сделать ни единого движения; ноги, спина, живот, шея - все тело покрывалось мертвенным онемением.
Единственное, что я чувствовала - это голод. Ни одному человеку не дано узнать, каким глубоким он может быть - люди умирают раньше, чем успевают его услышать. Голод, сжимающий внутренности и мозг в одну стальную натянутую нить - игла, делающая из тебя канапе.
Но я не могла шелохнуть и пальцем. Я даже не дышала.
В зарешеченную прорезь сочился рассвет. Призрачное свечение наливало голову холодным свинцом, веки остановились на полпути, слишком тяжелые, чтобы закрыться полностью. Сумасшедший голод точил сознание, но я неуклонно тонула в наступающем болоте сна. Последние крохи тепла покинули мое иссушенное тело. Труп.

Я открыла глаза и увидела, что лежу на траве. Полуденное солнце обжаривало парк; земля источала влажный жар.
Ни голода, ни сонливости.
Я бы решила, что мне привиделся ночной кошмар, если бы руки, грудь и все остальное не были такими серо-синюшными, как паршивая вареная колбаса. Кожа немного увлажнилась, вздулась, стала мягкой - слишком мягкой.
Я присела и оглянулась. В десяти шагах под тенью дубов виднелся вход в сортир. Разбухшая дверь приоткрыта. Наверное, я выползла оттуда, еще не полностью придя в себя.
По парку гуляли люди. Я их понимала. Солнышко грело так хорошо! Оно заставляло поверхность моего тела теплеть, хотя внутри мертвое холодное сердце давно окоченело.
Может, я еще могу заставить его биться?
Это была смешная надежда - я провалялась внизу, в туалете не меньше суток. Зомби с таким стажем, мне не на что было рассчитывать. Два-три часа после смерти - это еще куда ни шло. Но сутки... Скоро я начну вонять так, что ой-ё-ёй.

Мне нужно человеческое тепло. Сегодня. Сейчас.
Я шла по парку, жадно вглядываясь в прохожих. Если не знать, можно подумать, что девушка просто сильно замерзла - хоть солнце и пекло нещадно, я оставалась бледной, с голубоватым оттенком.
Все, что мне было нужно - это достаточно большой и прямолинейный мужик. Пусть он гордится своей маскулинностью и не задает лишних вопросов; интеллект меня не волновал в тот момент. Просто нужно, чтобы кто-то согрел меня.

Да, мне повезло. Он был даже симпатяга, хотя я никогда не любила квадратную челюсть и длинную шерсть по всему телу - главное, он оказался достаточно озабоченный и темпераментный.
Должен был наступить день, когда пошлое внимание мужчин оказалось бы полезным - и он настал. Я едва удерживалась от смеха, насколько просто было дойти с ним до постели - не понадобилось и трех фраз.
Думаю, он сам был счастлив. Не знаю, заметил ли мой кавалер, что внутри его временная подруга комнатной температуры - если и заметил, то виду не показал. Этот великолепный образец трахал меня так, будто на сцене выступал - красиво, вежливо, но качественно. Он напомнил мне порноактера.
Но как бы он ни старался, я удивляла его тем, что требовала еще. Он был молодец - упрекнуть не в чем! Подрагивая от толчков, я смотрела на свои руки - они становились белыми, даже слегка румяными. Я чувствовала, что они согреваются. Но было мало. Он один не мог вернуть меня к жизни, даже если бы отдал всю свою энергию. В конце концов, мой самец выдохся. Он проводил меня до двери с плохо скрываемым ошеломлением и - я уверена - тут же без сил повалился спать.

Тепло, выжатое из случайного знакомого, начало улетучиваться буквально сразу. Я вернулась в парк, испытывая, может быть, больший страх, чем утром - теперь мне было, что терять. А найти еще двух-трех животных подобно этому было бы сложно - я не тешилась беспочвенными иллюзиями.
Парк наполнился неподходящим товаром. Мамаши с колясками, старики, дети. Никто не мог помочь мне. Я брела по солнечной аллее, стараясь сохранить температуру как можно выше. Но сердце молчало, и ничто не задерживало тепло в моей близкой к разложению оболочке. Времени в обрез. Самое большее - до глубокой ночи. Потом уже нечего будет сделать.

Аристократский особняк на краю парка я увидела еще издалека. Светская тусовка, собирающаяся там на лужайке перед домом едва не вернула мне дыхание одним своим видом - настолько многообещающей она выглядела. Но самое приятное - за изгородью стояли мои друзья. Они махали руками и просили охрану пропустить бледную прохожую.

Даже не помню, как мы миновали обязанность выпить и посплетничать с остальными. Нас было четверо: Денис, Игорь, я и Ира, подруга детства. Прихватив вина, мы шатались по территории имения, пока не стемнело. А потом как-то сразу очутились у двери ванной на первом этаже дома.
Горячая вода пьянила меня сильнее, чем алкоголь. Перед удивленными друзьями, хохоча, я разделась и забралась в испускающую плотный пар ванну. Я смеялась и не могла остановиться. Денис и Игорь, оба девственники. Да еще Ирка. Боже мой!
Бригада по оживлению быстро присоединилась ко мне. Как они стеснялись! В глазах горел безудержный восторг, но оба забились в угол и не смели даже притронуться к нам. Ирка, правда, тоже сначала принимала мои объятия за невинную шутку. Дрожащим от смеха шепотом я предлагала ей позабавиться с нашими девственничками. Она перестала отшучиваться только тогда, когда я распустила руки, стала гладить ее. Я чувствовала, с каким смущенным вожделением смотрел на меня Денис - наверное, он думал, что ему снится все это. Убедившись, что Ирка достигла определенной кондиции, я бесстыдно заключила его в тесные объятия.
Никогда я бы не притронулась к нему, никогда я бы не целовала эти тонкие нецелованные губы, если бы грязный вампиришко не надкусил меня в тот предрассветный час. И никогда не сделаю этого потом. Но тогда... тогда нам было можно.
Все, чего я ждала - это горячий, бесконтрольный всплеск, так нужный мне для возрождения.
Но, встретив серые, влажные глаза, я увидела... Денис любил меня! Мы всегда были только друзьями, но он любил меня - и в ту минуту он не мог этого скрыть.
Сердце дернулось.

По мотивам сна в ночь с 26 на 27 сентября 2009

@темы: обратная сторона луны

---

Глаза, глаза, красивые глаза.
Как давно я не видела по-настоящему чарующих глаз! С длинными легкими ресницами, чистыми белками и густыми бровями. Отовсюду глядят замалеванные тушью, залитые подводкой выпученные лемурьи зенки, мутные, как говно. Отовсюду глядят подплывшие, розоватые глаза затраханных интеллектуалов, придатков ЭВМ, глядят в никуда растравленным взором...


Не портите глаза, отвалите от компьютера.

---

Пишу. Может быть, когда-нибудь прочтете. Но абзац за день - этого маловато, ага? Маловато. Проклятые компьютерные игры. Проклятая температура.
Холодный воздух и правда чище? Или это только кажется, кто-нибудь знает?

И к кому я обращаюсь?..

Начала читать "Марианну". Ну и бред! Продолжаю читать из любопытства: как это автор изловчилась написать аж три тома ТАКОГО?.. Дюма в женском варианте. Нельзя сказать, что захватывает. Через каждые несколько страниц - новый герой. Если при первой встрече он положительный, значит при второй будет вести себя плохо. Если при первой встрече он негодяй, значит потом окажется, что он на самом деле добрейшей души человек. От лиц и имен рябит в глазах.
Пойду лучше поиграю.

Не читайте "Марианну".

@музыка: заела мелодия из "Симс2"

---

На лугу, на лугу, на лугу пасется бо...?

Боров?
Нет, не боров.

Боран?
Нет, не боран.

Бомж?
Нет, не бомж.

Бокложан?
Нет, не бокложан.

Бондит?
Нет, не бондит.

Бобр?
Нет, не бобр.

Болерина?
Нет, не болерина.

На лугу, на лугу, на лугу пасется бо...
Правильно, больная!

Ездите, дети, в общественном транспорте, будете больные.
Пейте, дети, молоко, туалет недалеко.
Ешьте, дети, мед. Может, блеванет.

Оберегайте свое здоровье.

---

Ты - пара ся - сказал мне он сегодня.
Порося?
Нет. У тебя пара отличных ся.
Ну что ж, как скажешь, мой викинг.

Когда заложен нос, в мозг перестает поступать кислород. А когда нажрешься так, что еда на гланды давит, дышать хочется особенно сильно. И особенно нечем.

Не объедайтесь при насморке.

---

На кой черт сдался мне этот электронный дневник? Ну да, кое-кому захотелось, чтобы я оценила царящие здесь порядки... Пришлось зарегиться. Оправдание? Конечно.
Интернет-дневники ведет определенный, довольно узкий контингент. И я, кажется, потихоньку начинаю попадать в его состав. И правильно, ведь почти все пункты, необходимые для того, чтобы здесь сидеть, в наличии:
-женский пол
-учебно-влачащий образ существования
-интернет в свободном доступе
-время на то, чтобы торчать в нем
-некое глубинное, не до конца слышное желание: смотрите же! Ну же! Это же я! Смотрите, смотрите!

Разумеется, тут полно и другого народу. Но много и таких.

Здравствуйте.