Slave never dreams to be free. Slave only dreams to be a king.
Перед самым восходом этот подлец меня укусил. Консервированный извращенец! Почему он не мог сделать этого ну хоть на полчасика пораньше? Цапнул за шею, высосав меня почти до смерти. И свалил. Ну еще бы - кому понравится розовеющий, как девственница, восток? Он бросил меня прямо там, в парковом сортире для дам, и больше я его никогда не видела.
Он нажрался и оставил мне жизнь. Если это, конечно, можно назвать так. Словно жертва адской автокатастрофы, я валялась на грязном кафельном полу сортира, ледяном, как лапы моего благодетеля. Крови почти не было. Руки скукожились, стали синеть - только их я видела, лежа и открытым ртом облизывая кафель. Я не могла сделать ни единого движения; ноги, спина, живот, шея - все тело покрывалось мертвенным онемением.
Единственное, что я чувствовала - это голод. Ни одному человеку не дано узнать, каким глубоким он может быть - люди умирают раньше, чем успевают его услышать. Голод, сжимающий внутренности и мозг в одну стальную натянутую нить - игла, делающая из тебя канапе.
Но я не могла шелохнуть и пальцем. Я даже не дышала.
В зарешеченную прорезь сочился рассвет. Призрачное свечение наливало голову холодным свинцом, веки остановились на полпути, слишком тяжелые, чтобы закрыться полностью. Сумасшедший голод точил сознание, но я неуклонно тонула в наступающем болоте сна. Последние крохи тепла покинули мое иссушенное тело. Труп.
Я открыла глаза и увидела, что лежу на траве. Полуденное солнце обжаривало парк; земля источала влажный жар.
Ни голода, ни сонливости.
Я бы решила, что мне привиделся ночной кошмар, если бы руки, грудь и все остальное не были такими серо-синюшными, как паршивая вареная колбаса. Кожа немного увлажнилась, вздулась, стала мягкой - слишком мягкой.
Я присела и оглянулась. В десяти шагах под тенью дубов виднелся вход в сортир. Разбухшая дверь приоткрыта. Наверное, я выползла оттуда, еще не полностью придя в себя.
По парку гуляли люди. Я их понимала. Солнышко грело так хорошо! Оно заставляло поверхность моего тела теплеть, хотя внутри мертвое холодное сердце давно окоченело.
Может, я еще могу заставить его биться?
Это была смешная надежда - я провалялась внизу, в туалете не меньше суток. Зомби с таким стажем, мне не на что было рассчитывать. Два-три часа после смерти - это еще куда ни шло. Но сутки... Скоро я начну вонять так, что ой-ё-ёй.
Мне нужно человеческое тепло. Сегодня. Сейчас.
Я шла по парку, жадно вглядываясь в прохожих. Если не знать, можно подумать, что девушка просто сильно замерзла - хоть солнце и пекло нещадно, я оставалась бледной, с голубоватым оттенком.
Все, что мне было нужно - это достаточно большой и прямолинейный мужик. Пусть он гордится своей маскулинностью и не задает лишних вопросов; интеллект меня не волновал в тот момент. Просто нужно, чтобы кто-то согрел меня.
Да, мне повезло. Он был даже симпатяга, хотя я никогда не любила квадратную челюсть и длинную шерсть по всему телу - главное, он оказался достаточно озабоченный и темпераментный.
Должен был наступить день, когда пошлое внимание мужчин оказалось бы полезным - и он настал. Я едва удерживалась от смеха, насколько просто было дойти с ним до постели - не понадобилось и трех фраз.
Думаю, он сам был счастлив. Не знаю, заметил ли мой кавалер, что внутри его временная подруга комнатной температуры - если и заметил, то виду не показал. Этот великолепный образец трахал меня так, будто на сцене выступал - красиво, вежливо, но качественно. Он напомнил мне порноактера.
Но как бы он ни старался, я удивляла его тем, что требовала еще. Он был молодец - упрекнуть не в чем! Подрагивая от толчков, я смотрела на свои руки - они становились белыми, даже слегка румяными. Я чувствовала, что они согреваются. Но было мало. Он один не мог вернуть меня к жизни, даже если бы отдал всю свою энергию. В конце концов, мой самец выдохся. Он проводил меня до двери с плохо скрываемым ошеломлением и - я уверена - тут же без сил повалился спать.
Тепло, выжатое из случайного знакомого, начало улетучиваться буквально сразу. Я вернулась в парк, испытывая, может быть, больший страх, чем утром - теперь мне было, что терять. А найти еще двух-трех животных подобно этому было бы сложно - я не тешилась беспочвенными иллюзиями.
Парк наполнился неподходящим товаром. Мамаши с колясками, старики, дети. Никто не мог помочь мне. Я брела по солнечной аллее, стараясь сохранить температуру как можно выше. Но сердце молчало, и ничто не задерживало тепло в моей близкой к разложению оболочке. Времени в обрез. Самое большее - до глубокой ночи. Потом уже нечего будет сделать.
Аристократский особняк на краю парка я увидела еще издалека. Светская тусовка, собирающаяся там на лужайке перед домом едва не вернула мне дыхание одним своим видом - настолько многообещающей она выглядела. Но самое приятное - за изгородью стояли мои друзья. Они махали руками и просили охрану пропустить бледную прохожую.
Даже не помню, как мы миновали обязанность выпить и посплетничать с остальными. Нас было четверо: Денис, Игорь, я и Ира, подруга детства. Прихватив вина, мы шатались по территории имения, пока не стемнело. А потом как-то сразу очутились у двери ванной на первом этаже дома.
Горячая вода пьянила меня сильнее, чем алкоголь. Перед удивленными друзьями, хохоча, я разделась и забралась в испускающую плотный пар ванну. Я смеялась и не могла остановиться. Денис и Игорь, оба девственники. Да еще Ирка. Боже мой!
Бригада по оживлению быстро присоединилась ко мне. Как они стеснялись! В глазах горел безудержный восторг, но оба забились в угол и не смели даже притронуться к нам. Ирка, правда, тоже сначала принимала мои объятия за невинную шутку. Дрожащим от смеха шепотом я предлагала ей позабавиться с нашими девственничками. Она перестала отшучиваться только тогда, когда я распустила руки, стала гладить ее. Я чувствовала, с каким смущенным вожделением смотрел на меня Денис - наверное, он думал, что ему снится все это. Убедившись, что Ирка достигла определенной кондиции, я бесстыдно заключила его в тесные объятия.
Никогда я бы не притронулась к нему, никогда я бы не целовала эти тонкие нецелованные губы, если бы грязный вампиришко не надкусил меня в тот предрассветный час. И никогда не сделаю этого потом. Но тогда... тогда нам было можно.
Все, чего я ждала - это горячий, бесконтрольный всплеск, так нужный мне для возрождения.
Но, встретив серые, влажные глаза, я увидела... Денис любил меня! Мы всегда были только друзьями, но он любил меня - и в ту минуту он не мог этого скрыть.
Сердце дернулось.
Он нажрался и оставил мне жизнь. Если это, конечно, можно назвать так. Словно жертва адской автокатастрофы, я валялась на грязном кафельном полу сортира, ледяном, как лапы моего благодетеля. Крови почти не было. Руки скукожились, стали синеть - только их я видела, лежа и открытым ртом облизывая кафель. Я не могла сделать ни единого движения; ноги, спина, живот, шея - все тело покрывалось мертвенным онемением.
Единственное, что я чувствовала - это голод. Ни одному человеку не дано узнать, каким глубоким он может быть - люди умирают раньше, чем успевают его услышать. Голод, сжимающий внутренности и мозг в одну стальную натянутую нить - игла, делающая из тебя канапе.
Но я не могла шелохнуть и пальцем. Я даже не дышала.
В зарешеченную прорезь сочился рассвет. Призрачное свечение наливало голову холодным свинцом, веки остановились на полпути, слишком тяжелые, чтобы закрыться полностью. Сумасшедший голод точил сознание, но я неуклонно тонула в наступающем болоте сна. Последние крохи тепла покинули мое иссушенное тело. Труп.
Я открыла глаза и увидела, что лежу на траве. Полуденное солнце обжаривало парк; земля источала влажный жар.
Ни голода, ни сонливости.
Я бы решила, что мне привиделся ночной кошмар, если бы руки, грудь и все остальное не были такими серо-синюшными, как паршивая вареная колбаса. Кожа немного увлажнилась, вздулась, стала мягкой - слишком мягкой.
Я присела и оглянулась. В десяти шагах под тенью дубов виднелся вход в сортир. Разбухшая дверь приоткрыта. Наверное, я выползла оттуда, еще не полностью придя в себя.
По парку гуляли люди. Я их понимала. Солнышко грело так хорошо! Оно заставляло поверхность моего тела теплеть, хотя внутри мертвое холодное сердце давно окоченело.
Может, я еще могу заставить его биться?
Это была смешная надежда - я провалялась внизу, в туалете не меньше суток. Зомби с таким стажем, мне не на что было рассчитывать. Два-три часа после смерти - это еще куда ни шло. Но сутки... Скоро я начну вонять так, что ой-ё-ёй.
Мне нужно человеческое тепло. Сегодня. Сейчас.
Я шла по парку, жадно вглядываясь в прохожих. Если не знать, можно подумать, что девушка просто сильно замерзла - хоть солнце и пекло нещадно, я оставалась бледной, с голубоватым оттенком.
Все, что мне было нужно - это достаточно большой и прямолинейный мужик. Пусть он гордится своей маскулинностью и не задает лишних вопросов; интеллект меня не волновал в тот момент. Просто нужно, чтобы кто-то согрел меня.
Да, мне повезло. Он был даже симпатяга, хотя я никогда не любила квадратную челюсть и длинную шерсть по всему телу - главное, он оказался достаточно озабоченный и темпераментный.
Должен был наступить день, когда пошлое внимание мужчин оказалось бы полезным - и он настал. Я едва удерживалась от смеха, насколько просто было дойти с ним до постели - не понадобилось и трех фраз.
Думаю, он сам был счастлив. Не знаю, заметил ли мой кавалер, что внутри его временная подруга комнатной температуры - если и заметил, то виду не показал. Этот великолепный образец трахал меня так, будто на сцене выступал - красиво, вежливо, но качественно. Он напомнил мне порноактера.
Но как бы он ни старался, я удивляла его тем, что требовала еще. Он был молодец - упрекнуть не в чем! Подрагивая от толчков, я смотрела на свои руки - они становились белыми, даже слегка румяными. Я чувствовала, что они согреваются. Но было мало. Он один не мог вернуть меня к жизни, даже если бы отдал всю свою энергию. В конце концов, мой самец выдохся. Он проводил меня до двери с плохо скрываемым ошеломлением и - я уверена - тут же без сил повалился спать.
Тепло, выжатое из случайного знакомого, начало улетучиваться буквально сразу. Я вернулась в парк, испытывая, может быть, больший страх, чем утром - теперь мне было, что терять. А найти еще двух-трех животных подобно этому было бы сложно - я не тешилась беспочвенными иллюзиями.
Парк наполнился неподходящим товаром. Мамаши с колясками, старики, дети. Никто не мог помочь мне. Я брела по солнечной аллее, стараясь сохранить температуру как можно выше. Но сердце молчало, и ничто не задерживало тепло в моей близкой к разложению оболочке. Времени в обрез. Самое большее - до глубокой ночи. Потом уже нечего будет сделать.
Аристократский особняк на краю парка я увидела еще издалека. Светская тусовка, собирающаяся там на лужайке перед домом едва не вернула мне дыхание одним своим видом - настолько многообещающей она выглядела. Но самое приятное - за изгородью стояли мои друзья. Они махали руками и просили охрану пропустить бледную прохожую.
Даже не помню, как мы миновали обязанность выпить и посплетничать с остальными. Нас было четверо: Денис, Игорь, я и Ира, подруга детства. Прихватив вина, мы шатались по территории имения, пока не стемнело. А потом как-то сразу очутились у двери ванной на первом этаже дома.
Горячая вода пьянила меня сильнее, чем алкоголь. Перед удивленными друзьями, хохоча, я разделась и забралась в испускающую плотный пар ванну. Я смеялась и не могла остановиться. Денис и Игорь, оба девственники. Да еще Ирка. Боже мой!
Бригада по оживлению быстро присоединилась ко мне. Как они стеснялись! В глазах горел безудержный восторг, но оба забились в угол и не смели даже притронуться к нам. Ирка, правда, тоже сначала принимала мои объятия за невинную шутку. Дрожащим от смеха шепотом я предлагала ей позабавиться с нашими девственничками. Она перестала отшучиваться только тогда, когда я распустила руки, стала гладить ее. Я чувствовала, с каким смущенным вожделением смотрел на меня Денис - наверное, он думал, что ему снится все это. Убедившись, что Ирка достигла определенной кондиции, я бесстыдно заключила его в тесные объятия.
Никогда я бы не притронулась к нему, никогда я бы не целовала эти тонкие нецелованные губы, если бы грязный вампиришко не надкусил меня в тот предрассветный час. И никогда не сделаю этого потом. Но тогда... тогда нам было можно.
Все, чего я ждала - это горячий, бесконтрольный всплеск, так нужный мне для возрождения.
Но, встретив серые, влажные глаза, я увидела... Денис любил меня! Мы всегда были только друзьями, но он любил меня - и в ту минуту он не мог этого скрыть.
Сердце дернулось.
По мотивам сна в ночь с 26 на 27 сентября 2009
-
-
27.09.2009 в 20:12-
-
27.09.2009 в 20:36