Slave never dreams to be free. Slave only dreams to be a king.
Еще одно маленькое впечатление от сегодняшнего.
Мы стояли в манеже - я и одногруппница, наблюдали за тем, как ездят другие. Я восхищалась их посадкой, легкостью и непринужденностью.
"Когда-нибудь я буду ездить так же", - сказала я мечтательно.
Одногруппница, крайне целеустремленная, почти фанатичная особа, быстро ответила:
"Вот только не надо себя жалеть и плакать".
Долго описывать эту особу, может, как-нибудь потом.
Главное, что она не первая "уличает" меня в жалости к себе, чему я сама искренне удивлена. А в данном случае еще и шокирована, потому что разговор ну никак не предполагал подобного исхода.
Собственно, это наблюдение и навело меня на рассуждения о месте тренера между мной и лошадью. Я пыталась понять, чем именно создаю впечатление жалости к себе. Наверняка вот чем. Я обильно и подробно люблю излагать свои ощущения и озвучивать все самые мелкие вопросы, которые протекают в сознании во время езды. Я безоговорочно признаю авторитет собеседника (кем бы он ни был) и вываливаю все с той целью, чтобы мне что-нибудь посоветовали, научили, показали. Я стараюсь быть прилежнейшим учеником и даю полную рефлексию - видимо, даже там, где она даром не сдалась. Описываю свои страхи, что лошадь скозлит или рванет, признаюсь, что не знаю, как быть в этих случаях... Описываю все препятствия, которые встретились мне во время тренировки. И все жду, что кто-нибудь даст волшебный безотказный план действий. Выходит так, словно я складываю с себя ответственность за собственные действия, хотя на самом деле просто признаюсь в полном невежестве.
Ну и плюс то, что я не действую, если не уверена в безопасности. Типа трусиха что ли.
Но почему жалость к себе? Разве? Согласилась бы, если бы чувствовала такое. Но не чувствую. А другие чувствуют. Вот, что странно.
Мы стояли в манеже - я и одногруппница, наблюдали за тем, как ездят другие. Я восхищалась их посадкой, легкостью и непринужденностью.
"Когда-нибудь я буду ездить так же", - сказала я мечтательно.
Одногруппница, крайне целеустремленная, почти фанатичная особа, быстро ответила:
"Вот только не надо себя жалеть и плакать".
Долго описывать эту особу, может, как-нибудь потом.
Главное, что она не первая "уличает" меня в жалости к себе, чему я сама искренне удивлена. А в данном случае еще и шокирована, потому что разговор ну никак не предполагал подобного исхода.
Собственно, это наблюдение и навело меня на рассуждения о месте тренера между мной и лошадью. Я пыталась понять, чем именно создаю впечатление жалости к себе. Наверняка вот чем. Я обильно и подробно люблю излагать свои ощущения и озвучивать все самые мелкие вопросы, которые протекают в сознании во время езды. Я безоговорочно признаю авторитет собеседника (кем бы он ни был) и вываливаю все с той целью, чтобы мне что-нибудь посоветовали, научили, показали. Я стараюсь быть прилежнейшим учеником и даю полную рефлексию - видимо, даже там, где она даром не сдалась. Описываю свои страхи, что лошадь скозлит или рванет, признаюсь, что не знаю, как быть в этих случаях... Описываю все препятствия, которые встретились мне во время тренировки. И все жду, что кто-нибудь даст волшебный безотказный план действий. Выходит так, словно я складываю с себя ответственность за собственные действия, хотя на самом деле просто признаюсь в полном невежестве.
Ну и плюс то, что я не действую, если не уверена в безопасности. Типа трусиха что ли.
Но почему жалость к себе? Разве? Согласилась бы, если бы чувствовала такое. Но не чувствую. А другие чувствуют. Вот, что странно.