Slave never dreams to be free. Slave only dreams to be a king.
Мама, с Днём Рождения! Будь здорова и хорошего тебе настроения. Я тебя люблю и благодарна за заботу, хоть и не всегда показываю :-*
Кому-то легко сказать это маме. Мне же эта смс-ка стоила как величайшее признание, со слезами. Вслух у меня бы не хватило горла сказать это, я рева, и слезы просто задушили бы меня.
Кому-то покажется все это глупым. Мне показалось это удивительным, странным. Я осознала, как ничтожно редко мы выражаем любовь, особенно почему-то самым близким людям.
Кому-то сказанное здесь вообще не свойственно. Кажется, в этом им повезло. Но со мной все иначе.
Я люблю Пашку и не скрываю от него чувств. Каждый день мы так или иначе открыто выражаем друг другу любовь. Может, поэтому мы столько лет вместе. Ему я могу показывать свою душу легко.
Я люблю своих друзей, и не скрываю от них этого. Я принимаю их такими, какие они есть и стараюсь, чтобы со мной они чувствовали себя комфортно. Им я могу показывать свою душу легко.
Я люблю свою черепаху, хоть он об этом, наверное, не догадывается. И ему выражать любовь не страшно ни в каких количествах. Воспевать гимны его очарованию и находить все новые, путь даже нелепые, хвалебные и восхищенные слова о нем - не стыдно, это же черепаха.
Я люблю свою маму, но я не говорила ей этого очень-очень много лет. Я невольно копирую ее поведение, каким сама его вижу и трактую. Кажется, она ненавидит сентиментальности. Ей не жалко для меня последней крошки (как мне не жалко для нее), но чтобы расщедриться на доброе слово, особенно просто так, ни с чего, ей не хватит и ста лет. Мне неловко признаваться ей в чем-либо. Она понимает только поступки, дело, реальность. Кажется, она думает, что только они могут говорить за человека, и не верит словам, не желает их слышать. И сама не говорит.
Я тоже ничего ей не говорю. Мы выражаем друг другу дружественные намерения обходными путями, иносказаниями, которые скрывают табуированные прямые выражения. "Досюсик" и "мамусик" - это максимум дозволенного проявления любви. Свыше этого, честнее этого - уже перебор. В повседневности мы разговариваем только по делу, крайне редко делимся про собственные эмоции. В невзгодах, проблемах и болезни нас будто родина-мать зовет. Если я болею, мама бескорыстно служит мне. Если болеет она, я всегда готова исполнить любую ее просьбу.
Объятия? Теплое слово? Да лучше сквозь землю провалиться!
Нас сближают только возникающие друг у друга проблемы, нас сближает только спасание друг друга.
В добром здравии и в нормальных условиях ничего не происходит. Создается впечатление, что просто так мама мне свою любовь выдавать не будет. Я верила в это бог знает сколько лет, и, кажется, мама с удовольствием поддерживала во мне эту веру.
Мне было унизительно выслуживаться за любовь. И я научилась обходиться без маминого поощрения.
Так и начался пустом месте великий ледниковый период между двумя самыми любящими друг друга людьми.
Это так странно...
Кому-то легко сказать это маме. Мне же эта смс-ка стоила как величайшее признание, со слезами. Вслух у меня бы не хватило горла сказать это, я рева, и слезы просто задушили бы меня.
Кому-то покажется все это глупым. Мне показалось это удивительным, странным. Я осознала, как ничтожно редко мы выражаем любовь, особенно почему-то самым близким людям.
Кому-то сказанное здесь вообще не свойственно. Кажется, в этом им повезло. Но со мной все иначе.
Я люблю Пашку и не скрываю от него чувств. Каждый день мы так или иначе открыто выражаем друг другу любовь. Может, поэтому мы столько лет вместе. Ему я могу показывать свою душу легко.
Я люблю своих друзей, и не скрываю от них этого. Я принимаю их такими, какие они есть и стараюсь, чтобы со мной они чувствовали себя комфортно. Им я могу показывать свою душу легко.
Я люблю свою черепаху, хоть он об этом, наверное, не догадывается. И ему выражать любовь не страшно ни в каких количествах. Воспевать гимны его очарованию и находить все новые, путь даже нелепые, хвалебные и восхищенные слова о нем - не стыдно, это же черепаха.
Я люблю свою маму, но я не говорила ей этого очень-очень много лет. Я невольно копирую ее поведение, каким сама его вижу и трактую. Кажется, она ненавидит сентиментальности. Ей не жалко для меня последней крошки (как мне не жалко для нее), но чтобы расщедриться на доброе слово, особенно просто так, ни с чего, ей не хватит и ста лет. Мне неловко признаваться ей в чем-либо. Она понимает только поступки, дело, реальность. Кажется, она думает, что только они могут говорить за человека, и не верит словам, не желает их слышать. И сама не говорит.
Я тоже ничего ей не говорю. Мы выражаем друг другу дружественные намерения обходными путями, иносказаниями, которые скрывают табуированные прямые выражения. "Досюсик" и "мамусик" - это максимум дозволенного проявления любви. Свыше этого, честнее этого - уже перебор. В повседневности мы разговариваем только по делу, крайне редко делимся про собственные эмоции. В невзгодах, проблемах и болезни нас будто родина-мать зовет. Если я болею, мама бескорыстно служит мне. Если болеет она, я всегда готова исполнить любую ее просьбу.
Объятия? Теплое слово? Да лучше сквозь землю провалиться!
Нас сближают только возникающие друг у друга проблемы, нас сближает только спасание друг друга.
В добром здравии и в нормальных условиях ничего не происходит. Создается впечатление, что просто так мама мне свою любовь выдавать не будет. Я верила в это бог знает сколько лет, и, кажется, мама с удовольствием поддерживала во мне эту веру.
Мне было унизительно выслуживаться за любовь. И я научилась обходиться без маминого поощрения.
Так и начался пустом месте великий ледниковый период между двумя самыми любящими друг друга людьми.
Это так странно...