Slave never dreams to be free. Slave only dreams to be a king.
Если руководствоваться только желанием создать идеальную историю, у персонажей никогда не хватит плотности. Честная книга - записанная каждым героем по своей жизни.
Хорошая книга - где автор не делает декоративных персонажей. Когда в книге есть заведомые дураки-подстилки для главных героев, то читать неинтересно. Дураки в книге могут быть и даже должны быть. Условие одно - все должны быть равносильны. У них могут быть разные статусы, богатства, но противостояние должно быть равносильным.
Автор, тыкающий картонные заменители персонажей - морализирует, дешево, плоско. Если в книге проступает скелет, если в сюжете торчат худые кости просчитанного, сухо запланированного до конца сюжета, читать это невозможно.
Цель сегодняшней книги? Развлечение, убитие времени, удовольствие.
Цель сегодняшнего автора? Развлекая, передать мысль - в лучшем случае. Как от учителей теперь требуют - обучать через заинтересовывание. Сегодня авторы воюют, чтобы добиться внимания читателя. Реклама воюет с реальностью, отбивая на себя внимание зрителя.
Должен ли я позировать, привлекая, призывая к себе? Нет. Пользоваться рекламными приемчиками и по формулам высчитывать, куда их выгоднее всего подсунуть, из каких стереотипов слепить очередного монстра - не наш удел. Нужно писать понятно и вкусно, больше ничего.
Чтобы избежать позирования, нужно обращаться не к толпе незнакомцев, каковы нынче видятся мне все читатели - не к пассажирам автобуса, не к прохожим на улице и не к аудитории в кино. Ты не на сцене. Обращаться нужно к близкому человеку в себе или рядом. Внимание и хорошее мнение людей вокруг - как бы приятно оно ни было - не стоит внимания ни одного человека по отдельности. Время, когда книгу читали вслух для всех, прошло. Теперь каждый читает сам, наедине с собой. Книга - это беседа в исповедальне. Кино служит мессу перед паствой у алтаря. У кино свое место, у книги - свое. Кино и крестовые походы - концерты - удовлетворяют потребность человека быть причастным к чему-то многочисленному, они временны, сильны, собирают умы и тела в одном месте, чтобы совершить акт единения. Книга с человеком вне времени. Она удовлетворяет его потребность быть причастным к чему-то высшему, вечному. Книга разделяет людей по углам, чтобы собрать их души за пределами времени и пространства.
Отучиться позировать непросто. Нужно время на сознательную перемену. А усложняться это будет тем сильнее, чем больше развлекательного компонента ты собираешься взять. Развлечение по природе своей - дело общенародное.
Книжное дело переживает кризис, пытаясь стать вторым телевизором. Я не знаю, к чему приведет это нынешнее состояние. Я только знаю, что настоящей книгой по-прежнему считаю романы 18-20 веков, те самые, обращенные на внутренние переживания героев.
Зачатки хорошей техники письма я в себе отыскала. Но все уперлось в то, что мне нечего сказать. Графомания в чистом виде заела душу. Нравится сам процесс, нравится до посинения выстраивать мир, нравится представлять различные ситуации и характеры. Но истории нет, мысли нет. Весь мой текст легко читать, но он все время только обещает что-то вкусное впереди. В самом тексте ничего нет.
Сколько всего начато. Сколько всего настрочено. Я останавливаю эти бесперспективные вспышки разрозненных бессвязных фантазий, я не записываю и четверти - просто потому, что они бессмысленны, приступы графомании.
Боюсь неупорядоченности. Боюсь ограниченности, в которую ввергает творчество по страсти. Хочу умом расчистить прямую дорогу, хочу расставить правильные точки, через которые можно будет пустить вдохновение на полной скорости. Правильные - в смысле те, какие привлекают меня.
Я не ставлю вопросов, не даю возможности читателю построить какой-нибудь прогноз на дальнейшую историю. Я не заставляю читателя домысливать (как это делает Герберт). По моему тексту плывешь, не зная, чего ожидать, ничего не ожидая. Нет каркаса, нет границ, поэтому ничего не запредельно, поэтому все только вызывает сладкую монотонную дымку.
Начнем с малого. Образец - история Лизаветы Смердящей из Братьев Карамазовых. Информация накладывается слой за слоем, пока мы не начинаем ясно подозревать, чем кончится для Лизаветы ватага боярчиков... И когда в следующих предложениях мы видим слово "беременная", оно шокирует, теребит те самые чувства, которые мы ожидали, как звенит заранее настроенная струна.
"Гибкая установка возникает в случае выдвижения читателем всех вариантов прогнозов, которые позволяет совершить текст. Наличие нескольких вариантов делает возможным осуществление их подвижного перебора, благодаря действующему самоконтролю. Самоконтроль позволяет читателю при несоответствии текстовой информации с установкой легко расставаться с ошибочными вариантами. При этом варианты, первоначально отброшенные читателем в результате перебора гипотез, очевидно, не исчезают, а остаются в тени сознания. В случае необходимости они легко актуализируются. Тогда смена неверной установки происходит своевременно.
Отсутствие же вариантов прогнозов делает установку негибкой. При возникновении негибкой установки активность самоконтроля читателя снижена. Поэтому в случае несоответствия текстовой информации установке последняя сопротивляется тексту. При этом сопротивление может быть таким сильным, что часто заставляет читателя возмущаться несовершенством текста. Это приводит к неприятию текста: читатель теряет к нему всякий интерес"
Хорошая книга - где автор не делает декоративных персонажей. Когда в книге есть заведомые дураки-подстилки для главных героев, то читать неинтересно. Дураки в книге могут быть и даже должны быть. Условие одно - все должны быть равносильны. У них могут быть разные статусы, богатства, но противостояние должно быть равносильным.
Автор, тыкающий картонные заменители персонажей - морализирует, дешево, плоско. Если в книге проступает скелет, если в сюжете торчат худые кости просчитанного, сухо запланированного до конца сюжета, читать это невозможно.
Цель сегодняшней книги? Развлечение, убитие времени, удовольствие.
Цель сегодняшнего автора? Развлекая, передать мысль - в лучшем случае. Как от учителей теперь требуют - обучать через заинтересовывание. Сегодня авторы воюют, чтобы добиться внимания читателя. Реклама воюет с реальностью, отбивая на себя внимание зрителя.
Должен ли я позировать, привлекая, призывая к себе? Нет. Пользоваться рекламными приемчиками и по формулам высчитывать, куда их выгоднее всего подсунуть, из каких стереотипов слепить очередного монстра - не наш удел. Нужно писать понятно и вкусно, больше ничего.
Чтобы избежать позирования, нужно обращаться не к толпе незнакомцев, каковы нынче видятся мне все читатели - не к пассажирам автобуса, не к прохожим на улице и не к аудитории в кино. Ты не на сцене. Обращаться нужно к близкому человеку в себе или рядом. Внимание и хорошее мнение людей вокруг - как бы приятно оно ни было - не стоит внимания ни одного человека по отдельности. Время, когда книгу читали вслух для всех, прошло. Теперь каждый читает сам, наедине с собой. Книга - это беседа в исповедальне. Кино служит мессу перед паствой у алтаря. У кино свое место, у книги - свое. Кино и крестовые походы - концерты - удовлетворяют потребность человека быть причастным к чему-то многочисленному, они временны, сильны, собирают умы и тела в одном месте, чтобы совершить акт единения. Книга с человеком вне времени. Она удовлетворяет его потребность быть причастным к чему-то высшему, вечному. Книга разделяет людей по углам, чтобы собрать их души за пределами времени и пространства.
Отучиться позировать непросто. Нужно время на сознательную перемену. А усложняться это будет тем сильнее, чем больше развлекательного компонента ты собираешься взять. Развлечение по природе своей - дело общенародное.
Книжное дело переживает кризис, пытаясь стать вторым телевизором. Я не знаю, к чему приведет это нынешнее состояние. Я только знаю, что настоящей книгой по-прежнему считаю романы 18-20 веков, те самые, обращенные на внутренние переживания героев.
Зачатки хорошей техники письма я в себе отыскала. Но все уперлось в то, что мне нечего сказать. Графомания в чистом виде заела душу. Нравится сам процесс, нравится до посинения выстраивать мир, нравится представлять различные ситуации и характеры. Но истории нет, мысли нет. Весь мой текст легко читать, но он все время только обещает что-то вкусное впереди. В самом тексте ничего нет.
Сколько всего начато. Сколько всего настрочено. Я останавливаю эти бесперспективные вспышки разрозненных бессвязных фантазий, я не записываю и четверти - просто потому, что они бессмысленны, приступы графомании.
Боюсь неупорядоченности. Боюсь ограниченности, в которую ввергает творчество по страсти. Хочу умом расчистить прямую дорогу, хочу расставить правильные точки, через которые можно будет пустить вдохновение на полной скорости. Правильные - в смысле те, какие привлекают меня.
Я не ставлю вопросов, не даю возможности читателю построить какой-нибудь прогноз на дальнейшую историю. Я не заставляю читателя домысливать (как это делает Герберт). По моему тексту плывешь, не зная, чего ожидать, ничего не ожидая. Нет каркаса, нет границ, поэтому ничего не запредельно, поэтому все только вызывает сладкую монотонную дымку.
Начнем с малого. Образец - история Лизаветы Смердящей из Братьев Карамазовых. Информация накладывается слой за слоем, пока мы не начинаем ясно подозревать, чем кончится для Лизаветы ватага боярчиков... И когда в следующих предложениях мы видим слово "беременная", оно шокирует, теребит те самые чувства, которые мы ожидали, как звенит заранее настроенная струна.
"Гибкая установка возникает в случае выдвижения читателем всех вариантов прогнозов, которые позволяет совершить текст. Наличие нескольких вариантов делает возможным осуществление их подвижного перебора, благодаря действующему самоконтролю. Самоконтроль позволяет читателю при несоответствии текстовой информации с установкой легко расставаться с ошибочными вариантами. При этом варианты, первоначально отброшенные читателем в результате перебора гипотез, очевидно, не исчезают, а остаются в тени сознания. В случае необходимости они легко актуализируются. Тогда смена неверной установки происходит своевременно.
Отсутствие же вариантов прогнозов делает установку негибкой. При возникновении негибкой установки активность самоконтроля читателя снижена. Поэтому в случае несоответствия текстовой информации установке последняя сопротивляется тексту. При этом сопротивление может быть таким сильным, что часто заставляет читателя возмущаться несовершенством текста. Это приводит к неприятию текста: читатель теряет к нему всякий интерес"